Вика Мирошкина
МАМИН СЕКРЕТ
рассказ
«Сижу на террасе.
Духота-жарища…
Лето, дача,
Скукота-скукотища… - сочиняю. -
Уже два дня шестнадцать… нацать… клацать… бряцать… Дурацкий возраст…»
Разомлевшие мухи смело ползают по столу передо мной, пока я витаю в своих мыслях.
«И ничего похоже до восемнадцати не изменится. Когда уже восемнадцать?» - выглядываю в окошко на своих огородников - не успели мы приехать, а родители уже что-то копают на грядках. Чувствую давление вины за отлынивание от их работы, отворачиваюсь:
«Надо бы погулять пойти хоть что ли… куда-нибудь, а то точно припашут, и ждут меня грязные ногти, руки-лопаты, кривая спина… Может в магазин?»
- Василиса! – мама настигла меня. - Сколько ждать-то можно?!
«Ха! Так у меня каникулы!» - промелькнуло в моей голове, но обречённо выхожу на улицу сдаваться, чтобы покрыться слоем пота и земляной пыли. Внезапно слышу спасительный крик из-за забора:
- Эй! Ва-а-ся! – кричат мои соседушки «Коля-Дима».
- Сейчас! – незамедлительно откликаюсь и отпрашиваюсь у мамы на пол часика «по важному делу».
За забором с огорчением отмечаю, что ребята совсем не подросли: «Ну ладно, поброжу хоть с ними по деревне… может кто повнушительнее встретится».
Бредём, осматриваем свои владения. Проверяю, изменилось ли что-то за то время, пока я в этих местах отсутствовала. Заходим в ряды белых гаражей, когда-то принадлежавших совхозным работникам. Кажется, что здесь вечно одно и то же: бедная корова орёт на нас от жажды, куры кряхтят и носятся, как очумевшие, только козочка не подаёт голос, спокойно стоит в глубине загона, понурив печально свою головку… Срываю немножко травки и пытаюсь её покормить, но она отказывается…
Дождь всегда налетает неожиданно. Мы с ребятами забегаем в какой-то гараж, железная дверь которого была припёрта только кирпичом. Здесь животных не было, зато был очень удобный стол в углу, где мы и устроились. Ребята решили полазить по гаражу в поисках «клада», но здесь только и были, что чурки, да всякие опилки. Даже в яму залезли, но и там ничего не нашлось. Неожиданный тайник обнаружился возле входа – за фанерой оказалась запрятана бутылка водки. Николаша и Димон водрузили её на стол и победно закурили - дым столбом. Отгоняю их ко входу.
Практически сразу появляется солнышко, и ребята выходят подымить на улицу. Слышится короткая, резкая перепалка и крик: «Бежим!»
«Они что, прикалываются?» - порываюсь встать, но поздно. В гараж заходит странного вида огромный мокрый мужик, в руках у него… «Топор? Точно, топор!» Идёт прямо на меня. «Мама!» Бежать некуда, как парализованная вжимаюсь в стену.
Громила спокойно приближается и нависает надо мной, брянькает топором по железному краю стола, берётся рассматривать бутылку.
«Караул! Надо бежать-бежать-бежать», - но выход был сейчас точно за громилой, что делало попытку невозможной.
Он молча устанавливает бутылку на центр стола, топор кладёт на край, достаёт из кармана гранёный стакан, дует в него, ставит рядом с бутылкой, садится напротив меня. Произносит голосом, не терпящим возражений, как будто только что меня увидел:
- Есть даже с кем побалакать! - вглядывается в моё лицо и нараспев произносит. - Он-на!
«Блин, он меня узнал, или «она» - присказка такая!?» И вместо того, чтобы попытаться убежать, я зачем-то разглядываю его мокрую неновую спецовку, огромные кулачищи с наколками, топор и, украдкой, лицо. Узнаю в нём местного уголовника: «Ёшки! Точно! Местный мужик, авторитет, о нём мы ещё прошлым летом говорили с ребятами! Как же, как же его зовут…» - но имени его и даже клички вспомнить не могу.
Громила одним движением сворачивает бутылке горлышко и бережно наливает чуть-чуть водки на дно стакана. Тычками указательного пальца подвигает его ко мне:
- Давай, за встречу.
Выбор невелик – пить или пасть смертью храбрых. «Куда ребята делись? Предатели!» - но всё же надеюсь, что они отправились за подмогой. «А что, если не выпить? А если напоит, а потом…»
Рука не поднимается взять стакан. От страха уже мутнеет рассудок, хочется бежать со всех ног, несмотря ни на что. Гляжу на проём в воротах – там солнце, лето… надеюсь, что там появятся ребята, но их нет… От отчаянья хочется взвыть, но что-то внутри меня не собирается сдаваться и явно начинает клокотать: «А что, если подыграть? Потянуть время?» - вспоминаю, что училась на актёра, от этого просыпается какой-то даже азартный интерес. Чувствую, как в голове пульсирует кровь.
- А закусить? – из меня вырывается фраза, принадлежащая голосу повидавшей жизнь женщины.
- Ха! Черенок от лопаты! Курятину будешь? – он похлопал себя по карманам.
- Да, а то, - соглашаюсь, хотя от страха уже готова выпить всю бутылку целиком без «гарнира». С трудом сдерживаюсь, чтобы не трястись всем телом, пронизывает страх и непонятное чувство холода.
Перед носом выскакивает его огромный кулачище с пачкой сигарет. Беру одну: «Курятина?»
- Выпью, но только чуть-чуть, - предупреждаю и неуверенно хватаю стакан, с трудом проглатываю глоток тёплой мерзкой жидкости. У меня едва получается не морщиться. Быстро прикуриваю, затягиваюсь… «Ужас какой-то, ужа-а-ас… Надеюсь, удастся не закашляться».
Он подливает ещё немного водки, но вместо меня сам выпивает женскую дозу. Боюсь смотреть ему в глаза, но смотрю, даже как-то яростно. Сидим, дымим.
«Нельзя, нельзя его раздражать. Нужно просто поддерживать разговор, говорить, поддакивать… Почему он так смотрит и молчит?»
- Ты мне напоминаешь кое-кого, - вкрадчиво произносит громила. - Крылову знаешь?
В моей голове что-то взорвалось. Это же, это… девичья фамилия мамы.
- Эм, хм, нет. Я не знаю, вроде слышала в деревне, но не знаю такую.
- Может это и хорошо… - он покрутил в зубах сигарету. - Красивая была девушка… А ты очень на неё похожа.
Мурашки побежали по моей коже. Ноги становились ватными, а тело скукожилось до колик.
- Любил эту стерву, очень, даже жениться хотел, - он зловеще рассмеялся. - Она согласилась, но укатила в свою столицу. И больше не приезжала… Всё из-за неё…
«Офигеть! Что он такое говорит? - держу в руке догорающую сигарету, на которой висит длинный хобот пепла. – Хоть бы не спросил, где я живу».
- Как же ты похожа… Эх, что б её, ядрёна вошь, узнал я, где она живёт-то, Мариночка… - пепел отвалился от моей сигареты и рассыпался на столе. - В Москве у подъезда её с хахалем-то и подловил… Да лапищи у меня, - кулак его сжимается. - К тяжёлой работе привыкший, ну и поколотил… кома… хорошо, что этот дохляк выжил. Начальник впаял пять часов… Отсидел больше пятака, дали ещё за то, что вертухая на разборке семейной задел…
Половину его слов не понимаю. Пугаюсь ещё больше из-за его откровений, поглядываю на дверь. «Может сейчас удастся бежать?»
Но громила неожиданно оборвал свою насыщенную жаргонизмами речь и сел за столом так, что перегородил выход. Начал расспрашивать о нашей деревне.
Отвечаю стандартными фразами, поддакиваю, а он подливает ещё, но пить не заставляет и сам не пьёт - разговор ему, наверное, важнее. Курим, удивляюсь, что не кашляю. «Вошла в роль»…
Кажется, прошло не менее часа. На пороге наконец-то появились ребята и всей толпой заглянули внутрь, загораживая свет.
- Твоя банда? – спрашивает громила, не оборачиваясь.
- Мои, - отвечаю голосом бывалой каторжанки.
- Слышь, штыри, н-на… Мою подругу не обижать, ясно? – его голос был больше командирский, чем бандитский. - Как зовут? – это он уже мне.
- Василиса, - так жалостливо я даже нарочно второй раз не смогла бы пропищать. Ужасно стыдно за это перед уголовником. И одновременно до чёртиков приятно за такое покровительство.
- Ну давай, Вася, - он протягивает свою огромную лапищу. - Мне ещё надо дров нарубить. Зови меня дядя Гера.
Подаю руку и сразу вспоминаю его странную кличку «Сухарь». «Неужели и правда Герасим зовут?» Спрашивать стрёмно. Надо спасаться. На своих ватных ногах выбираюсь наружу, передо мной все расступаются. Их тут аж шесть человек мелкоты собралось меня спасать, «моя банда».
«А что, если придёт к матери? Надо бы её предупредить». Ужасно стыдно за то, что ушла непонятно куда, напилась и накурилась. «Шестнадцать лет… Да то же самое, что и пятнадцать!»
Духота-жарища…
Лето, дача,
Скукота-скукотища… - сочиняю. -
Уже два дня шестнадцать… нацать… клацать… бряцать… Дурацкий возраст…»
Разомлевшие мухи смело ползают по столу передо мной, пока я витаю в своих мыслях.
«И ничего похоже до восемнадцати не изменится. Когда уже восемнадцать?» - выглядываю в окошко на своих огородников - не успели мы приехать, а родители уже что-то копают на грядках. Чувствую давление вины за отлынивание от их работы, отворачиваюсь:
«Надо бы погулять пойти хоть что ли… куда-нибудь, а то точно припашут, и ждут меня грязные ногти, руки-лопаты, кривая спина… Может в магазин?»
- Василиса! – мама настигла меня. - Сколько ждать-то можно?!
«Ха! Так у меня каникулы!» - промелькнуло в моей голове, но обречённо выхожу на улицу сдаваться, чтобы покрыться слоем пота и земляной пыли. Внезапно слышу спасительный крик из-за забора:
- Эй! Ва-а-ся! – кричат мои соседушки «Коля-Дима».
- Сейчас! – незамедлительно откликаюсь и отпрашиваюсь у мамы на пол часика «по важному делу».
За забором с огорчением отмечаю, что ребята совсем не подросли: «Ну ладно, поброжу хоть с ними по деревне… может кто повнушительнее встретится».
Бредём, осматриваем свои владения. Проверяю, изменилось ли что-то за то время, пока я в этих местах отсутствовала. Заходим в ряды белых гаражей, когда-то принадлежавших совхозным работникам. Кажется, что здесь вечно одно и то же: бедная корова орёт на нас от жажды, куры кряхтят и носятся, как очумевшие, только козочка не подаёт голос, спокойно стоит в глубине загона, понурив печально свою головку… Срываю немножко травки и пытаюсь её покормить, но она отказывается…
Дождь всегда налетает неожиданно. Мы с ребятами забегаем в какой-то гараж, железная дверь которого была припёрта только кирпичом. Здесь животных не было, зато был очень удобный стол в углу, где мы и устроились. Ребята решили полазить по гаражу в поисках «клада», но здесь только и были, что чурки, да всякие опилки. Даже в яму залезли, но и там ничего не нашлось. Неожиданный тайник обнаружился возле входа – за фанерой оказалась запрятана бутылка водки. Николаша и Димон водрузили её на стол и победно закурили - дым столбом. Отгоняю их ко входу.
Практически сразу появляется солнышко, и ребята выходят подымить на улицу. Слышится короткая, резкая перепалка и крик: «Бежим!»
«Они что, прикалываются?» - порываюсь встать, но поздно. В гараж заходит странного вида огромный мокрый мужик, в руках у него… «Топор? Точно, топор!» Идёт прямо на меня. «Мама!» Бежать некуда, как парализованная вжимаюсь в стену.
Громила спокойно приближается и нависает надо мной, брянькает топором по железному краю стола, берётся рассматривать бутылку.
«Караул! Надо бежать-бежать-бежать», - но выход был сейчас точно за громилой, что делало попытку невозможной.
Он молча устанавливает бутылку на центр стола, топор кладёт на край, достаёт из кармана гранёный стакан, дует в него, ставит рядом с бутылкой, садится напротив меня. Произносит голосом, не терпящим возражений, как будто только что меня увидел:
- Есть даже с кем побалакать! - вглядывается в моё лицо и нараспев произносит. - Он-на!
«Блин, он меня узнал, или «она» - присказка такая!?» И вместо того, чтобы попытаться убежать, я зачем-то разглядываю его мокрую неновую спецовку, огромные кулачищи с наколками, топор и, украдкой, лицо. Узнаю в нём местного уголовника: «Ёшки! Точно! Местный мужик, авторитет, о нём мы ещё прошлым летом говорили с ребятами! Как же, как же его зовут…» - но имени его и даже клички вспомнить не могу.
Громила одним движением сворачивает бутылке горлышко и бережно наливает чуть-чуть водки на дно стакана. Тычками указательного пальца подвигает его ко мне:
- Давай, за встречу.
Выбор невелик – пить или пасть смертью храбрых. «Куда ребята делись? Предатели!» - но всё же надеюсь, что они отправились за подмогой. «А что, если не выпить? А если напоит, а потом…»
Рука не поднимается взять стакан. От страха уже мутнеет рассудок, хочется бежать со всех ног, несмотря ни на что. Гляжу на проём в воротах – там солнце, лето… надеюсь, что там появятся ребята, но их нет… От отчаянья хочется взвыть, но что-то внутри меня не собирается сдаваться и явно начинает клокотать: «А что, если подыграть? Потянуть время?» - вспоминаю, что училась на актёра, от этого просыпается какой-то даже азартный интерес. Чувствую, как в голове пульсирует кровь.
- А закусить? – из меня вырывается фраза, принадлежащая голосу повидавшей жизнь женщины.
- Ха! Черенок от лопаты! Курятину будешь? – он похлопал себя по карманам.
- Да, а то, - соглашаюсь, хотя от страха уже готова выпить всю бутылку целиком без «гарнира». С трудом сдерживаюсь, чтобы не трястись всем телом, пронизывает страх и непонятное чувство холода.
Перед носом выскакивает его огромный кулачище с пачкой сигарет. Беру одну: «Курятина?»
- Выпью, но только чуть-чуть, - предупреждаю и неуверенно хватаю стакан, с трудом проглатываю глоток тёплой мерзкой жидкости. У меня едва получается не морщиться. Быстро прикуриваю, затягиваюсь… «Ужас какой-то, ужа-а-ас… Надеюсь, удастся не закашляться».
Он подливает ещё немного водки, но вместо меня сам выпивает женскую дозу. Боюсь смотреть ему в глаза, но смотрю, даже как-то яростно. Сидим, дымим.
«Нельзя, нельзя его раздражать. Нужно просто поддерживать разговор, говорить, поддакивать… Почему он так смотрит и молчит?»
- Ты мне напоминаешь кое-кого, - вкрадчиво произносит громила. - Крылову знаешь?
В моей голове что-то взорвалось. Это же, это… девичья фамилия мамы.
- Эм, хм, нет. Я не знаю, вроде слышала в деревне, но не знаю такую.
- Может это и хорошо… - он покрутил в зубах сигарету. - Красивая была девушка… А ты очень на неё похожа.
Мурашки побежали по моей коже. Ноги становились ватными, а тело скукожилось до колик.
- Любил эту стерву, очень, даже жениться хотел, - он зловеще рассмеялся. - Она согласилась, но укатила в свою столицу. И больше не приезжала… Всё из-за неё…
«Офигеть! Что он такое говорит? - держу в руке догорающую сигарету, на которой висит длинный хобот пепла. – Хоть бы не спросил, где я живу».
- Как же ты похожа… Эх, что б её, ядрёна вошь, узнал я, где она живёт-то, Мариночка… - пепел отвалился от моей сигареты и рассыпался на столе. - В Москве у подъезда её с хахалем-то и подловил… Да лапищи у меня, - кулак его сжимается. - К тяжёлой работе привыкший, ну и поколотил… кома… хорошо, что этот дохляк выжил. Начальник впаял пять часов… Отсидел больше пятака, дали ещё за то, что вертухая на разборке семейной задел…
Половину его слов не понимаю. Пугаюсь ещё больше из-за его откровений, поглядываю на дверь. «Может сейчас удастся бежать?»
Но громила неожиданно оборвал свою насыщенную жаргонизмами речь и сел за столом так, что перегородил выход. Начал расспрашивать о нашей деревне.
Отвечаю стандартными фразами, поддакиваю, а он подливает ещё, но пить не заставляет и сам не пьёт - разговор ему, наверное, важнее. Курим, удивляюсь, что не кашляю. «Вошла в роль»…
Кажется, прошло не менее часа. На пороге наконец-то появились ребята и всей толпой заглянули внутрь, загораживая свет.
- Твоя банда? – спрашивает громила, не оборачиваясь.
- Мои, - отвечаю голосом бывалой каторжанки.
- Слышь, штыри, н-на… Мою подругу не обижать, ясно? – его голос был больше командирский, чем бандитский. - Как зовут? – это он уже мне.
- Василиса, - так жалостливо я даже нарочно второй раз не смогла бы пропищать. Ужасно стыдно за это перед уголовником. И одновременно до чёртиков приятно за такое покровительство.
- Ну давай, Вася, - он протягивает свою огромную лапищу. - Мне ещё надо дров нарубить. Зови меня дядя Гера.
Подаю руку и сразу вспоминаю его странную кличку «Сухарь». «Неужели и правда Герасим зовут?» Спрашивать стрёмно. Надо спасаться. На своих ватных ногах выбираюсь наружу, передо мной все расступаются. Их тут аж шесть человек мелкоты собралось меня спасать, «моя банда».
«А что, если придёт к матери? Надо бы её предупредить». Ужасно стыдно за то, что ушла непонятно куда, напилась и накурилась. «Шестнадцать лет… Да то же самое, что и пятнадцать!»
Комментариев нет:
Отправить комментарий