пятница, 14 декабря 2018 г.

Рассказ - Чужое имя

Вика Мирошкина

ЧУЖОЕ ИМЯ

рассказ

В этом году весна в Москву пришла рано. Снег растаял ещё в начале апреля, а в мае уже наступила самая настоящая летняя погода. Раньше положенного срока на клумбах по всему городу торопились распуститься очаровательные цветы. Видеть эти прелестные создания за окном и на улице было особенно приятно после долгого, серого, унылого чёрно-белия зимы. Тёплые весёлые краски были повсюду. Разноэтажные дома тоже ожили от зимней спячки, подсушились под лучами щедрого солнца и ярко заиграли оттенками пёстрых, и не очень, фасадов.

Внутренняя жизнь города тоже набирала обороты – зачастили массовые велозаезды, в парках начались бесплатные кинопоказы на открытом воздухе, открывались аттракционы, реклама предупреждала о приближающемся фестивале красок, проводимого в конце мая, и прочее, и прочее… В общем, появилось всё то, о чём обычно так часто мечтаешь длинными морозными вечерами, коротая медлительно-тягучее время за просмотром нескончаемых сериалов.

Май, а температура в моей столице поднималась даже до 30 градусов жары. Накалялся не только камень города - нагревались чувства, усиливалось человеческое влечение. Влюблённые парочки встречались мне уже так часто, будто романтика нарочно преследовала меня повсюду. Куда ни глянь, пели птички, пели души людей, пела даже земля. Каждое живое существо в моих глазах выглядело буквально окутанным любовью и вниманием. Все наслаждались весной… Все, кроме меня. Пока остальные радовались, я никчёмным маятником ежедневно ходила до школы и обратно домой…

Так получалось, что между майскими праздниками и летними каникулами, протекал самый тяжёлый период моей жизни с чередой важных итоговых контрольных в школе. Поэтому я всё своё свободное время сидела дома и готовилась, честно и дотошно выполняя необходимые задания. Но…

Контрольную я провалила. Причём так нелепо, словно поскользнулась на банановой кожуре – перелетела с условия первой задачи на условие второй, объединив их смысл в единое целое. Естественно, вслед за этой грубой ошибкой посыпалась и вся моя контролька…

В классе я оказалась единственной дурындой, которой поставили неуд. Вердикт - через неделю меня ожидала пересдача. Только меня одну.

Я заметила, как некоторые из двоечников, поглядывая в мою сторону, горделиво ухмылялись. Хотелось кинуть в них тетрадью, но я сдерживалась, так как от преподавателя и одного выговора на сегодня мне было достаточно. Так же неприятно на меня косились хорошисты, делали это как-то надменно и особенно сочувственно, явно намереваясь объяснить мне после урока, как действительно «правильно нужно готовиться к контрольной»… Мне всем сердцем хотелось поскорее сбежать отсюда, потому что на глазах выражающих торжество счастливчиков было слишком больно осознавать свою уникальную глуповатость. Урок был последний, и после звонка я буквально исчезла из школы, сделав свой уход максимально быстрым и незаметным для всех.

Домой я добралась, растеряв всякую уверенность в собственных силах. Окончательно. Поэтому забросила учебные принадлежности подальше в шкаф и решила навсегда и бесповоротно никогда больше в жизни не учиться. В отчаянье отправилась в ближайший парк влачить своё жалкое существование…

На выходе из квартиры большое в прихожей зеркало злорадно шепнуло мне напоследок, что выгляжу я просто отвратительно. А как иначе? Это результат недосыпа длинной в несколько дней перед контрольной, включая и минувшую ночь после неё – соседи на верхнем этаже внезапно надумали устроить танцевальную вечеринку слонов «нон-стоп». Встав после этого бедлама утром, я уже чувствовала полную слабость в теле и, утеряв от этого свою обычную собранность, в школу отправилась практически в таком виде, в котором проснулась. Хорошо ещё, что хотя бы пижаму переодела, точнее, её нижнюю часть. На большее у меня не хватило сил. И без того словно стену преодолевала… и вот тебе результат всех стараний… А ведь ещё тогда, перед выходом из дома, другое зеркало тоже заставило меня обнаружить синяки под глазами и исхудалое лицо. Понятно, что после неудачной контрольной, тягостные утренние ощущения не изменили в лучшую сторону мой внешний вид в целом.

Поэтому, по моему собственному заключению, это второе большое зеркальное замечание было абсолютно излишней констатацией факта и выражало полную несправедливость по отношению ко мне со стороны моего дома.

Добитая зеркалами, расстроенная, в таком странном и потрёпанном обличии, я, даже не думая отдохнуть, решила идти до парка окольными путями, избегая тем самым любых встреч со своими знакомыми. Сделав большой крюк, зашла с противоположного входа.

С этой стороны был самый настоящий лес. Не так часто кто-либо тут гулял, место уж слишком маньячное. А для депрессивных прогулок под настроение эта чаща, на мой взгляд, подходила очень хорошо. Парк основан на месте деревни, старой и большой, оттого здесь много высоких деревьев. Погрузилась в зелёную нирвану. Никого рядом. Только вдалеке от меня виднелась небольшая «стайка» мамочек с колясками. Они отдалялись всё дальше и дальше, уходя вглубь парка, что меня полностью устраивало.

Побродив некоторое время в полном одиночестве и рассеянности, я устала и плюхнулась на ближайшую лавку, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, откинулась на спинку. Посмотрела наверх и тяжело выдохнула накопленное напряжение.

На небе расположилось только одно маленькое, пушистое облачко, которое, казалось, сочувственно смотрело на меня со своей высоты. Такое одинокое, белое в голубом небесном просторе. Может быть, оно совсем не двигалось. Я всецело погрузилась в собственные чувства и мысли.

Сколько так просидела не знаю, сражённая несправедливостью жизни, но в голове крутилась только одна и та же мысль, оформленная в разных вариантах: «Я просто глупая, и всё. И стараться незачем. Бьёшься, бьёшься с этими заданиями, а всё без толку… Тупая дура. Многие даже нормально не готовились к этой бредовой контрольной, наслаждались жизнью, а ты…» - и так далее, и так далее. В общем, я чувствовала себя самым настоящим неудачником…

Но слишком долго так просидеть я не смогла - жёсткую лавку просто было уже невозможно терпеть. Поднялась с трудом, пришлось слегка размяться. И, последний раз взглянув на недружелюбную скамейку, медленно побрела обратно, по той же дорожке к выходу из парка. Но ушла не далеко.

Мне в спину бог знает что ударило и, судя по звуку, шлёпнулось на асфальт тропинки. Я обернулась – позади меня валялась небольшая веточка. Посмотрела наверх. Там была только лохматая крона дерева и больше ничего примечательного.

«Даже деревья меня ненавидят», - подумала я, пнула эту дурацкую ветку подальше с тропинки в лес и уже хотела уйти, но не тут-то было.

С порывом ветра, сзади в руку что-то снова врезалось. На асфальте лежал бумажный самолётик. Огляделась – в траве оказалось ещё несколько таких же беленьких летунчиков… и ни одного человека поблизости. Меня начала пугать эта ситуация, и я решила побыстрее уйти с этого места.

- Эй, привет! – послышался сзади незнакомый весёлый ломающийся голос парня.

Я обернулась, но никого не увидела.

Хозяин голоса задорно рассмеялся:

- Да нет, я не там. Вверх посмотри. Эх ты! Правее, правее говорю смотри.

Неподалёку, в кроне дерева, в гамаке очень ловко устроился парень. Он махал мне рукой. Без этого широкого жеста снизу он был практически незаметен. Виднелась только светловолосая голова с улыбкой на пол лица и пронзительно голубыми глазами. Я неизвестно почему подумала, что у него, наверное, линзы - они делают взгляд особенным, глубоким, как бы выделяют своего обладателя среди остальных, даже наделяют мистической силой. Не знаю, откуда я это взяла. При этом его лицо в целом выглядело совершенно наивным.

Похоже было на то, что парень один, также, как и я, празднует своё одиночество. Рядом с ним на ветке я разглядела коричневый кожаный рюкзак.

- Ну наконец-то, - он перестал мне приветливо махать и мило посерьёзнел. - Заметила. Подойди, подойди сюда, к дереву, я кое-что тебе сброшу, - он начал рыться у себя в рюкзаке.

Я снова огляделась по сторонам – вокруг не было никого. Все тропинки рядом оказались пусты. Но так как с дерева парень слезать вроде не собирался, я решила, что мне ничего не угрожает, и не спешила уходить.

- Эм… А что там у тебя? Зачем? – откликнулась я и подошла немного ближе, чтобы не приходилось кричать.

- Что значит зачем? - он глянул на меня и хитро прищурился. - Ты подойди поближе, я тебя съем, девочка, - сказал он максимально сдержанно и серьёзно. - Не ясно что ли… - и, видимо поняв, что я никуда не денусь, отвернулся и занялся перерыванием вещей у себя в рюкзаке.

«Чудак какой-то», - думала я, терпеливо ожидая.

- Нашёл! - сверху из гамака вылетел стандартный листок бумаги А4 и качаясь запорхал по непредсказуемой траектории. - Эх, вот я недотёпа! Лови, лови же его скорее.

Листок, медленно кружась, изящно падал. Ветер не торопился его унести.

Неожиданно для себя, я быстро подбежала, изловчилась и поймала его на лету. Перевернула. На бумаге был выполненный краской красивый набросок девушки, сидящей на лавочке: она перекинула ногу на ногу и смотрела в небо. На меня нашла волна смущения:

- Это что, это я? – мне пришлось старательно контролировать свой несколько удивлённый голос.

- Ща, погоди, - он начал ловко выбираться из своего гнезда.

Я настолько опешила от неожиданности, что застыла на месте и просто следила за его дальнейшими действиями.

Первым шлёпнулся рюкзак. Затем быстро спрыгнул он сам и принялся отряхиваться, поправляя свою одежду сверху до низу.

В его растрёпанной шевелюре застряли какие-то маленькие веточки. Когда он выпрямился, я отметила, что он был ненамного выше меня ростом и прекрасного телосложения. Приближаться ко мне он не стал, дипломатично соблюдая дистанцию, что меня вполне устраивало.

- А ты ловкая, - рассмеялся он. - Поймала на лету. А из меня, конечно, ещё тот художник, - кокетничал он, почёсывая смешную голову. - Долго пришлось рисовать, не люблю, когда так, - он размашисто махнул рукой в сторону листа у меня в руках. - Можешь порвать, если не нравится.

За сегодняшний мерзкий день, этот рисунок, пожалуй, был первым событием, которое мне понравилось. Но я с усилием сохраняла серьёзное лицо.

- Нет, почему же, очень даже ничего. Симпатично, - сказала я тоном строгой учительницы. - Зачем же рвать, если симпатично.

- С этим не поспоришь, - он снова ещё более обаятельно заулыбался. - Уж и не думал, что сегодня кто-нибудь на эту лавку присядет.

Я замялась: не хотелось подавать виду в своём желании оставить рисунок у себя. Неловко подступала к нему с наброском в протянутой руке.

- Нет, нет, можешь оставить.

- Эм-м. Правда? М-м, спасибо, - я ещё раз посмотрела на рисунок и от удовольствия даже немного улыбнулась. - А ты часто здесь сидишь? – неожиданно для себя поинтересовалась я.

- Ну, частенько. Даже гамак не снимаю, - он взглянул наверх.

- А не боишься, что украдут?

- Что, гамак? Не-а. Да даже если и украдут… Другой достану, велика беда.

Повисла неудобная пауза. Не то чтобы мне было неприятно общение, но всё же меня смущало, что в лесу, в этом заброшенном месте мы с ним были одни. И я его совсем не знаю.

Он заговорил первый:

- У меня в рюкзаке, кстати, есть ещё другие наброски. Могу показать, если хочешь, - он потянулся за сумкой.

Я отрицательно мотнула головой.

Он оставил свои вещи в покое, продолжил разговор, словно не обратил на мою растерянность внимания:

- Меня, кстати, зовут Устин. Ус-тин, но можешь Костей называть, - он протянул мне руку.

Устин, вот это имя. Он, видимо, привык повторять новым людям его по слогам. Я собралась с духом и протянула ему руку в ответ, решив всё же из предосторожности не называть своё настоящее имя:

- Я Лена, - называясь чужим именем, почувствовала себя в некоторой безопасности и как-то даже увереннее. Это имя назвала не наобум. Мне с детства нравилось, что к нему можно придумать много уменьшительно-ласкательных синонимов. Когда мы играли с подружками, я часто выбирала себе именно его. - Но знаешь, я немного тороплюсь, поэтому…

- Могу проводить, если хочешь, - он всё же поднял свой рюкзак с земли.

- Но… меня должны встретить, - быстро выстрелила я в ответ стандартной фразой.

- Может… тогда в другой раз? Приходи сюда, если что, - неожиданно закончил разговор Устин и, не дожидаясь моего ответа, ловко кинул на дерево рюкзак, и тот ухнулся в гамак точно, как в баскетбольную корзину, с первого раза. Видимо, это движение было для него привычным. И, не обращая внимания на меня, он полез наверх следом за ним.

А я ушла…

Возвратясь домой, не могла не думать об этой необычной встрече. И о том, какое будет продолжение, и будет ли оно вообще. Периодически в моей голове возникал тревожный вопрос: «Может быть он догадался, что я вру? Поэтому-то наверняка и не спросил у меня номер телефона… Даже не поинтересовался страничкой в социальной сети... – я пожалела о своём обмане с именем. - Как-то глуповато получается…» Долго я искала и нигде не нашла в интернете Устина. Почувствовала обиду на него.

Эта встреча пробила брешь в моих учебных страданиях, вытеснив переживания о проваленном утром зачёте. Сидеть без дела было невмоготу. «Надо хоть что-то поделать», - и я как ни в чём не бывало снова засела за учебники, забыв о своём недавнем обещании больше никогда не учиться. Готовилась к будущей пересдаче до поздней ночи. И откуда только силы брались?

На следующий день, отложив занятия, непривычно для себя я всё же решила пойти туда, в парк, оправдывая свои действия тем, что Устин показался мне просто интересным человеком.

Когда зашла в лес, то уже издалека попыталась увидеть, сидит ли он там в гамаке или нет. Но разглядеть его всё так же было трудно. Наконец я подошла к дереву совсем близко…

И не поверила своим глазам - Устина не только не было в гамаке, но и гамака не было. Вообще ничего не осталось. Я начала жалеть, что сама не спросила у него номер телефона. Дерево стало совершенно обычным деревом. Растерянность охватила меня целиком, поразив до глубины души. Следом за этим волнением возвращалось и моё вчерашнее неуверенное состояние, дополняемое навязчивыми мыслями о моём невероятном недостатке ума.

В рассеянности пошла бродить в парк надеясь на внезапную встречу с Устином. Периодически мне казалось, что вижу его вдалеке, но, к моему огорчению, это только казалось.

Заветное дерево притягивало меня несколько дней. Я околачивалась рядом с ним, прогуливалась неподалёку. Даже когда ходила по другим делам, всячески высматривала гамак в кронах, словно помешалась...

Всю неделю до пересдачи зачёта моя голова была занята не тем, чем надо. Я приближалась к катастрофе. Меня спасло лишь то, что я заранее готовилась, ещё до этой странной встречи. И таким чудесным образом, получив за прошлые старания хорошую оценку, ловя удачу, я на радостях пришла к дереву опять. Но и в этот раз не застала на месте своего нового знакомого. Мне уже начинало казаться, что не было никакого Устина, не было совершенно ни-ка-ко-го парня.

«Может быть я действительно что-то напутала? Может неправильно расценила его слова? – тщетно пыталась я найти какое-нибудь объяснение этой непонятной ситуации. – Но рисунок же был? И до сих пор есть. Это же явное, самое настоящее доказательство того, что Ус-тин – он живой человек».

Дома я ещё раз рассмотрела набросок – он был нарисован в каком-то странном стиле, который я раньше не видела. Словно рисовалось изображение не карандашом, не ручкой, а соком растений, но очень тонкими линиями. Рисунок выглядел фантастически.

Прошла неделя, другая. Завершились занятия в школе и начались долгожданные летние каникулы. Но меня, несмотря на полную свободу от напряжённых занятий, всецело окутывала грусть и насквозь пронизывала унылость… Я была похожа внутри на растаявшее мороженое, такое же бесформенное, хотя когда-то в прошлом соблазнительно холодное и обещающе вкусное. Увы, теперь моя «жижа» потеряла к себе какой-либо интерес со стороны других людей.

Я сидела дома в одиночестве, ничем особо не интересуясь, и самозабвенно погружалась в собственные переживания… Всё вокруг для меня стало заурядным и томительно скучным. Я начинала сходить с ума и с лёгкостью относила себя в разряд немножко сумасшедших, потому что парня Устина никто из моих знакомых не встречал и поиски в соседних районах не приносили никакого результата. «Ну, не мог же он приезжать в парк издалека?»

Жаркое лето для меня пролетело быстро, пресно, да и вообще невнятно… Так же сумбурно навалилась пора новых школьных занятий. Я постепенно отвлекалась от своих навязчивых дум, погружалась в привычно интенсивный процесс обучения. И в скором времени хорошее настроение потихоньку вернулось ко мне.

Последний учебный год в школе по-настоящему стремительно миновал, как «пару раз моргнуть». Наш класс сдал выпускные экзамены, и все мы разбрелись по разным институтам, университетам, колледжам…

А затем прошелестел книжками ещё год занятий, за ним ещё один и ещё… Подаренный набросок длительное время находился прямо перед глазами - висел на стене у письменного стола. Краски со временем выцвели, линии стали практически нечитаемыми. Некоторое время я только угадывала изображение, пока совсем не забыла. Кажется, я его выбросила.

Дальше с той памятной встречи в парке прошло одиннадцать лет. И я забыла Устина…

Однажды зимой я шла в поликлинику закрывать больничный лист. Светило яркое рассветное солнце, под ногами приятно хрустел снег, в воздухе висел густой морозный туман. Путь проходил мимо парка, и я залюбовалась деревьями за оградой - красивые стволы покрылись инеем, белые кружева крон блестели и переливались на солнце - они стояли величаво, словно хранили память о существовавшей в былые времена деревне. Среди них, вдалеке, в тумане, мне мерещилось, как из труб изящно расписных изб выплывает и клубиться тоненький сизый дымок; представлялось, как внутри этих причудливых ларчиков живут добрые, работящие люди; виделись повсюду их хозяйственные постройки; отлаженные телеги летом, сани - зимой, запряжённые тройкой мощных коней; а вокруг них во дворе копошится другая забавная живность; возникали фигуры самих людей - такие статные и величественные, они жили в этом лесу когда-то давным-давно вместе со своими весёлыми, игривыми детьми...

Увлечённая своими фантазиями, я, несмотря на мороз, решила зайти внутрь этого чудесного мира, ненадолго, сделав по дороге в поликлинику небольшой круг. Мне так надоело сидеть дома на больничном. В парке в такое раннее время не было практически никого. Встретились мне только парочка школьников, явно прогуливающих уроки, и вдалеке, около речки, маячил какой-то человек. Я с трудом разглядела его сквозь туман. «Тоже, наверное, увлёкся чудесами природы, как и я». Подходя к нему ближе, заметила ещё кое-что…

Человек. Стоял. За мольбертом. Стоит ли говорить, что я сразу вспомнила Устина. «Похож, очень похож…» - пыталась я узнать в этом человеке его. Но, несмотря на это, абсолютной уверенности у меня не было.

- Костя! – осмелев, наконец, крикнула я издалека и еле удержалась не раскашляться на морозе.

Молодой человек повернулся лицом ко мне и очень знакомым движением бровей мило посерьёзнел. Начал щурить глаза, всматриваясь в моё лицо.

Это был он. «Устин, которого я искала всё лето одиннадцать лет назад... Теперь просто стоит здесь как ни в чём не бывало и рисует какой-то зимний пейзаж с рекой и деревьями… Забрался в сугроб».

- Ты меня, наверное, не помнишь, - я подходила ближе. – Мы познакомились давно, когда у тебя здесь, в парке, был гамак… вон там, - я выставила руку в нужную сторону. - Набросок на лавочке, помнишь? Меня… - я запнулась. Вспомнила, что раньше назвалась ему не своим именем. – Ну там, - я продолжала указывать рукой в нужную сторону.

Устин задумался, и не успела я ничего больше добавить, как его лицо уже посветлело в такой же, как и раньше, обворожительной улыбке. Он отложил кисть и всплеснул руками.

- Лена! Кхм, это та самая Лена «не подходи ближе, а то я тебя съем»? – он рассмеялся. - Помню такую.

В моей голове промелькнуло: «Да-а… Всё-таки неверное имя Устин запомнил хорошо». Надо было исправлять положение:

- Та, да не та, - скокетничала я. - И не Лена, а По-ли-на.

- Полина? – он снова прищурил глаза, вглядываясь. - Нет, не может быть. Самая настоящая Лена, - он указал на меня обеими руками. - Вот она, стоит передо мной спустя столько лет, - Устин начал вылезать из сугроба на тропинку и, уже глядя себе под ноги, добубнил остальное куда-то вниз. - Имя я хорошо запомнил.

- Меня зовут Полиной. Но тогда, раньше, я представилась тебе Леной.

Он вдруг остановился и поднял голову. Бросил взгляд на меня с нарочитым подозрением:

- Ага, вот оно как, - проговорил он вкрадчивым голосом. - Представилась чужим именем, получила набросок и сбежала. Ну ничего, По-ли-на… - он снова продолжил выкарабкиваться из глубокого снега. - Вот мы с тобой и снова встретились, в пустом лесу. Ха-ха.

- Эм-м, Устин, не подходите ближе. Я Вас официально уведомляю, что я тоже маньяк.

- С этим мы потом разберёмся, - рассмеялся он наконец. - Итак, Полина, я даже могу рассказать о судьбе того моего наброска, - он остановился и комично выставил одну руку вперёд, а другой схватился за лоб. Закрыл глаза, сосредоточиваясь, как настоящий экстрасенс. - Набросок мой наверняка был… Нет-нет, подожди, не отвечай… Набросок был отправлен… был отправлен… – Устин открыл глаза и поднял обе руки торжественно вверх. - Точно! В мусорный контейнер! И ведь догадывался, что создание своей собственной акварели будет явно плохой идеей. Хотелось сделать рисунки живыми, а всё живое когда-нибудь умирает. Мама долго удивлялась, почему я так быстро съедаю все овощи и фрукты… Не ожидал, что все «витаминные» произведения так быстро повыгорают, и их постигнет одна и та же участь… - констатировал он, снова начиная выбираться на чистое место поближе ко мне.

- Ну, не сразу я его выбросила, но краски действительно выгорели… А у тебя всё-таки украли гамак? - я решила уйти от неудобной темы и заодно узнать хоть что-нибудь о его неожиданном исчезновении в то далёкое лето. Оно до сих пор казалось мне фантастически необъяснимым.

- Гамак? Хах, да, гамак-гамак… - он задумался и хитро улыбнулся, словно догадываясь о том, что я ходила его искать. - Нет, гамак не украли. Меня с моими замашками «свободного человека» решили не оставлять одного. Родители, когда уезжали из города, отправили любимого сынулю под строгий надзор к бабушке… - у Устина на лице было выражено такое негодование, будто ему именно сейчас сообщили родители, что непременно отправят его к бабушке на целое лето. - Так и вырвали меня из привычной среды обитания на весь летний сезон, заставив сменить, как говорится, место дислокации, - он вылез на асфальт и, чтобы стряхнуть снег с ботинок, топнул ногами, а руками дополнительно стряхнул снег с пуховых штанов.

- Что, строгая бабушка? – засмеялась я. - Кормила наверняка пирожками до изнеможения.

- Ой, какие там пирожки, - он махнул рукой. - Бабушка - действующий врач терапевт и девяносто девять процентов времени думает только о работе. И несмотря на это, дома у неё я находился как в армии: учился, лечился, воспитывался - всё очень строго и под надзором. Настоящий реабилитационный режим! Для такого обалдуя, как я, было в самый раз. Зато вправила она мне немножко мозги, за это я ей благодарен… - он посмотрел на часы и на мольберт. - Кстати, По-ли-на, я могу закончить, чтобы мы смогли сбежать с мороза и пообщаться где-то в более отопляемом месте.

Я уже традиционно замялась, так как вспомнила, что мне нужно в поликлинику за справкой. Устин это заметил:

- О, знаю-знаю, не отвечай, я помню, - он поправил шапку и состроил хитрую гримасу, прищурив глаз и улыбаясь уголком рта. - Тебя должны встретить?

Мне показалось странным, что он до сих пор не забыл, как в день знакомства я придумала нелепую отговорку «о встрече» и сбежала. И я решила отшутиться:

- Да, ты прав, меня должны встретить… - начала я спокойно, с печальным выражением на лице. - Меня должны встретить… врачи, в поликлинике. Нужно закрыть больничный лист, а потом я буду официально «сумасшедшая на свободе»!

Он рассмеялся:

- Хорошо, тогда можешь мне позвонить, как освободишься. Скажи свой номер, а я тебе скину прозвон, - он снял перчатки и достал смартфон.

Я продиктовала ему свой номер, и вскоре мой телефон запел в ответ.

И ушла… почти так же, как и одиннадцать лет назад…

Набросок, оказалось, я не выбросила. Устин сам его нашёл – листок с рисунком прятался за моим рабочим столом и в целом выглядел очень жалостливо: согнутый пополам, такой пыльненький и грязненький. А обнаружился он в тот день, когда мы двигали мебель в процессе ремонта, превращая мою бывшую комнату в гостиную, помогая в этом моим родителям. Сама я уже несколько лет живу с Устином - через полгода после нашей второй описанной встречи мы поженились, я и перебралась к нему. Обнаруженный рисунок Костя достал и сразу куда-то от меня спрятал. Только спустя неделю набросок появился передо мной снова в прекрасном, первоначальном виде - Устину всё же удалось тайно обновить его свежими красками, можно сказать «отреставрировать». «То, что нравится, должно жить вечно», - сказал мой художник. И изображение заиграло даже лучше прежнего, потому что рядом с обворожительной, грустной девушкой теперь появился весёлый юноша, на дереве в гамаке…




---
Картинка с сайта DeiZeR Denis "Green wood" - https://www.deviantart.com/deizer/art/Green-wood-352555818


*** 






·      Торт

·      Феёк

·      Хоум видео





***

воскресенье, 5 августа 2018 г.

Рассказ - Мамин секрет

Вика Мирошкина

МАМИН СЕКРЕТ

рассказ


«Сижу на террасе.

Духота-жарища…

Лето, дача,

Скукота-скукотища… - сочиняю. -

Уже два дня шестнадцать… нацать… клацать… бряцать… Дурацкий возраст…»

Разомлевшие мухи смело ползают по столу передо мной, пока я витаю в своих мыслях.

«И ничего похоже до восемнадцати не изменится. Когда уже восемнадцать?» - выглядываю в окошко на своих огородников - не успели мы приехать, а родители уже что-то копают на грядках. Чувствую давление вины за отлынивание от их работы, отворачиваюсь:

«Надо бы погулять пойти хоть что ли… куда-нибудь, а то точно припашут, и ждут меня грязные ногти, руки-лопаты, кривая спина… Может в магазин?»

- Василиса! – мама настигла меня. - Сколько ждать-то можно?!

«Ха! Так у меня каникулы!» - промелькнуло в моей голове, но обречённо выхожу на улицу сдаваться, чтобы покрыться слоем пота и земляной пыли. Внезапно слышу спасительный крик из-за забора:

- Эй! Ва-а-ся! – кричат мои соседушки «Коля-Дима».

- Сейчас! – незамедлительно откликаюсь и отпрашиваюсь у мамы на пол часика «по важному делу».

За забором с огорчением отмечаю, что ребята совсем не подросли: «Ну ладно, поброжу хоть с ними по деревне… может кто повнушительнее встретится».

Бредём, осматриваем свои владения. Проверяю, изменилось ли что-то за то время, пока я в этих местах отсутствовала. Заходим в ряды белых гаражей, когда-то принадлежавших совхозным работникам. Кажется, что здесь вечно одно и то же: бедная корова орёт на нас от жажды, куры кряхтят и носятся, как очумевшие, только козочка не подаёт голос, спокойно стоит в глубине загона, понурив печально свою головку… Срываю немножко травки и пытаюсь её покормить, но она отказывается…

Дождь всегда налетает неожиданно. Мы с ребятами забегаем в какой-то гараж, железная дверь которого была припёрта только кирпичом. Здесь животных не было, зато был очень удобный стол в углу, где мы и устроились. Ребята решили полазить по гаражу в поисках «клада», но здесь только и были, что чурки, да всякие опилки. Даже в яму залезли, но и там ничего не нашлось. Неожиданный тайник обнаружился возле входа – за фанерой оказалась запрятана бутылка водки. Николаша и Димон водрузили её на стол и победно закурили - дым столбом. Отгоняю их ко входу.

Практически сразу появляется солнышко, и ребята выходят подымить на улицу. Слышится короткая, резкая перепалка и крик: «Бежим!»

«Они что, прикалываются?» - порываюсь встать, но поздно. В гараж заходит странного вида огромный мокрый мужик, в руках у него… «Топор? Точно, топор!» Идёт прямо на меня. «Мама!» Бежать некуда, как парализованная вжимаюсь в стену.

Громила спокойно приближается и нависает надо мной, брянькает топором по железному краю стола, берётся рассматривать бутылку.

«Караул! Надо бежать-бежать-бежать», - но выход был сейчас точно за громилой, что делало попытку невозможной.

Он молча устанавливает бутылку на центр стола, топор кладёт на край, достаёт из кармана гранёный стакан, дует в него, ставит рядом с бутылкой, садится напротив меня. Произносит голосом, не терпящим возражений, как будто только что меня увидел:

- Есть даже с кем побалакать! - вглядывается в моё лицо и нараспев произносит. - Он-на!

«Блин, он меня узнал, или «она» - присказка такая!?» И вместо того, чтобы попытаться убежать, я зачем-то разглядываю его мокрую неновую спецовку, огромные кулачищи с наколками, топор и, украдкой, лицо. Узнаю в нём местного уголовника: «Ёшки! Точно! Местный мужик, авторитет, о нём мы ещё прошлым летом говорили с ребятами! Как же, как же его зовут…» - но имени его и даже клички вспомнить не могу.

Громила одним движением сворачивает бутылке горлышко и бережно наливает чуть-чуть водки на дно стакана. Тычками указательного пальца подвигает его ко мне:

- Давай, за встречу.

Выбор невелик – пить или пасть смертью храбрых. «Куда ребята делись? Предатели!» - но всё же надеюсь, что они отправились за подмогой. «А что, если не выпить? А если напоит, а потом…»

Рука не поднимается взять стакан. От страха уже мутнеет рассудок, хочется бежать со всех ног, несмотря ни на что. Гляжу на проём в воротах – там солнце, лето… надеюсь, что там появятся ребята, но их нет… От отчаянья хочется взвыть, но что-то внутри меня не собирается сдаваться и явно начинает клокотать: «А что, если подыграть? Потянуть время?» - вспоминаю, что училась на актёра, от этого просыпается какой-то даже азартный интерес. Чувствую, как в голове пульсирует кровь.

- А закусить? – из меня вырывается фраза, принадлежащая голосу повидавшей жизнь женщины.

- Ха! Черенок от лопаты! Курятину будешь? – он похлопал себя по карманам.

- Да, а то, - соглашаюсь, хотя от страха уже готова выпить всю бутылку целиком без «гарнира». С трудом сдерживаюсь, чтобы не трястись всем телом, пронизывает страх и непонятное чувство холода.

Перед носом выскакивает его огромный кулачище с пачкой сигарет. Беру одну: «Курятина?»

- Выпью, но только чуть-чуть, - предупреждаю и неуверенно хватаю стакан, с трудом проглатываю глоток тёплой мерзкой жидкости. У меня едва получается не морщиться. Быстро прикуриваю, затягиваюсь… «Ужас какой-то, ужа-а-ас… Надеюсь, удастся не закашляться».

Он подливает ещё немного водки, но вместо меня сам выпивает женскую дозу. Боюсь смотреть ему в глаза, но смотрю, даже как-то яростно. Сидим, дымим.

«Нельзя, нельзя его раздражать. Нужно просто поддерживать разговор, говорить, поддакивать… Почему он так смотрит и молчит?»

- Ты мне напоминаешь кое-кого, - вкрадчиво произносит громила. - Крылову знаешь?

В моей голове что-то взорвалось. Это же, это… девичья фамилия мамы.

- Эм, хм, нет. Я не знаю, вроде слышала в деревне, но не знаю такую.

- Может это и хорошо… - он покрутил в зубах сигарету. - Красивая была девушка… А ты очень на неё похожа.

Мурашки побежали по моей коже. Ноги становились ватными, а тело скукожилось до колик.

- Любил эту стерву, очень, даже жениться хотел, - он зловеще рассмеялся. - Она согласилась, но укатила в свою столицу. И больше не приезжала… Всё из-за неё…

«Офигеть! Что он такое говорит? - держу в руке догорающую сигарету, на которой висит длинный хобот пепла. – Хоть бы не спросил, где я живу».

- Как же ты похожа… Эх, что б её, ядрёна вошь, узнал я, где она живёт-то, Мариночка… - пепел отвалился от моей сигареты и рассыпался на столе. - В Москве у подъезда её с хахалем-то и подловил… Да лапищи у меня, - кулак его сжимается. - К тяжёлой работе привыкший, ну и поколотил… кома… хорошо, что этот дохляк выжил. Начальник впаял пять часов… Отсидел больше пятака, дали ещё за то, что вертухая на разборке семейной задел…

Половину его слов не понимаю. Пугаюсь ещё больше из-за его откровений, поглядываю на дверь. «Может сейчас удастся бежать?»

Но громила неожиданно оборвал свою насыщенную жаргонизмами речь и сел за столом так, что перегородил выход. Начал расспрашивать о нашей деревне.

Отвечаю стандартными фразами, поддакиваю, а он подливает ещё, но пить не заставляет и сам не пьёт - разговор ему, наверное, важнее. Курим, удивляюсь, что не кашляю. «Вошла в роль»…

Кажется, прошло не менее часа. На пороге наконец-то появились ребята и всей толпой заглянули внутрь, загораживая свет.

- Твоя банда? – спрашивает громила, не оборачиваясь.

- Мои, - отвечаю голосом бывалой каторжанки.

- Слышь, штыри, н-на… Мою подругу не обижать, ясно? – его голос был больше командирский, чем бандитский. - Как зовут? – это он уже мне.

- Василиса, - так жалостливо я даже нарочно второй раз не смогла бы пропищать. Ужасно стыдно за это перед уголовником. И одновременно до чёртиков приятно за такое покровительство.

- Ну давай, Вася, - он протягивает свою огромную лапищу. - Мне ещё надо дров нарубить. Зови меня дядя Гера.

Подаю руку и сразу вспоминаю его странную кличку «Сухарь». «Неужели и правда Герасим зовут?» Спрашивать стрёмно. Надо спасаться. На своих ватных ногах выбираюсь наружу, передо мной все расступаются. Их тут аж шесть человек мелкоты собралось меня спасать, «моя банда».

«А что, если придёт к матери? Надо бы её предупредить». Ужасно стыдно за то, что ушла непонятно куда, напилась и накурилась. «Шестнадцать лет… Да то же самое, что и пятнадцать!»

пятница, 20 июля 2018 г.

Проклятые москвичи

Вика Мирошкина

ПРОКЛЯТЫЕ МОСКВИЧИ

НОВЕЛЛА


Анечка Железнова заставила себя не интересоваться политикой, боясь своего перфекционизма. Она убедила себя в том, что ей хватает и собственных забот. Но, несмотря на это, и до неё всё же донеслось то, что где-то на Украине началась непонятная война. Это происходило где-то близко, совсем рядом. Оттого ей уже несколько дней было не по себе, потому что она боялась даже самого слова «война». Рассеянная, в ожидании чего-то ужасного, она не прислушивалась к новостям политики, боясь услышать что-то непоправимое, старалась занять себя любыми делами, даже самыми пустяшными.

В бестолковой суете Анечка неожиданно обнаружила, что дома закончились продукты и, не обращая внимания на свою усталость, недолго думая, рванула в магазин, хотя уже был вечер - самое неблагоприятное время для покупок.

За стеклянными дверями аквариума супермаркета бурлил особый мир. Он встретил её корзинками, тележками, толкотнёй в узких проходах, гулом озабоченных покупателей. «Цены, наверное, никого не радуют», - подумала Аня и решительно окунулась в процесс охоты за жёлтыми ценниками со словом «акция».

Она быстро собрала всё необходимое в корзинку, но при этом окончательно растеряла бодрость.

Тепло, даже жарко. Анечка терпеливо ждёт своей очереди к кассе, зажатая шоколадками, жвачкой, принадлежностями для бритья и прочей мелкой чепухой.

- Я Вам грибочки по одной цене перевесила, - донеслось до Ани. - Вы в сумочку спрячьте, а то нас с Вами, как говорится, заругают.

Аня вышла из оцепенения, заинтересовалась происходящим перед ней. Выглянув из-за плеча старичка, присмотрелась.

Стильная покупательница послушно спрятала пакет с грибами в сумку.

«Представляю, как я выгляжу по сравнению с этой богатенькой. Хорошо, что я не стою с ней рядом», - подумала Аня и огляделась, стесняясь своего бесформенного затёртого пуховика, портившего фигуру, который хотелось снять и спрятать. Заболел живот. Она сдёрнула с себя вязаную шапку, нервно пригладила свои красивые растрепавшиеся волосы. Густой магазинный гул сильнее полез в уши.

Аня торопливо выложила продукты на ленту и умоляюще посмотрела на кассиршу, словно взглядом можно было ускорить процесс. Она опасалась, что живот разболится ещё сильнее.

Немолодая кассирша действовала не особенно ловко, но уверенно. Впередистоящий старичок отошёл без проблем, и наконец-то Анины продукты подъехали к кассе. Началось медленное сканирование.

- Я взвешивала на тех же весах, что и девушка грибы, - скороговоркой выпалила Аня.

- Что? – кассирша замерла.

- Ну, у меня, наверное, тоже вес неправильный. Проверьте на Ваших, если в зале весы сломаны, - подсказала Железнова.

Образовалась какая-то непонятная пауза. Аня начала повторять ещё раз то же самое, и ей показалось, что в механизме кассирши лопнула какая-то потайная пружинка, потому что рука кассирши неуверенно уложила апельсины на весы, словно опасный предмет, и зависла.

Если бы Аня знала, что творится в голове кассирши, она бы услышала следующее:

«Вот стерва, раскомандовалась! Пришла за апельсинками сама невинность, глазками хлопает! Ведь наверняка проверка, а может и нет, - быстро проносилось в голове кассирши. – Замаскировалась-то как! Великая мученица, не меньше! Или правда такая дура?.. Как знала, как знала, что не надо было соглашаться выходить в такой светлый в праздник, сплошные нервы, чёртов начальник! Его б самого за эти весы посадить обвешивать! Прийти не успел, всех на уши поставил – регалии в носы перетыкал, пыли в глаза напустил своими связями - гроза времён, держи шапки, весовой шулер и кассовый злодей! Грандиозные планы!.. Фашист недобитый… Хорошо ему тут в России-то…»

Просто удивительно, как за пару секунд в калькуляторном мозгу кассирши могло проскочить так много разнокалиберной информации.

Аня Железнова ждала с нервной улыбкой.

«…Гузаль, где Гузаль? – подумала кассирша и посмотрела куда-то в сторону. - Надо переходить к плану «Б»… Где же шляется эта инфантильная?»

- И что там? – Аня заинтересовалась, куда смотрела работница торговли.

- Да-а, - в задумчивости проговорила кассирша, - меньше на 300-400 грамм, - и по-прежнему не обращая внимания на Аню, крикнула куда-то в зал. - Гузаль! Подойди, перевесь пожалуйста…

- У меня ещё морковка и редька, - уточняет Аня.

Кассирша молча перепроверяет вес и этих овощей.

- Это с тех же весов, - добавляет Аня. - Ой, а может у Вас весы врут?

Работница зыркнула на неё так, словно маленькая девочка вмешивается в работу взрослой тётеньки.

Ане ничего не оставалось делать, как дожидаться приговора, разглядывая кассиршу:

«Ободок детский, хвостик мышиный на затылке, короткий, цыплячьего цвета… За собой что ли перестала следить? Лет десять назад… Сколько ей, лет пятьдесят?.. Шестьдесят?.. – Аня снова поправила свои струящиеся волосы. - А что, если…»

- Проверь их на весах в зале, - скомандовала кассирша подошедшей улыбчивой сортировщице и нервно поёрзала массивным задом на своём крохотном стульчике. - Здесь, кажется, неправильно взвешено.

Работницы магазина как-то странно, как показалось Ане, переглянулись, и бессловесная Гузаль послушно побежала в зал, затерялась в толпе покупателей.

- А если она не так взвесит? – запаниковала вслух Аня. - Э-э, как Вас, - она вгляделась в бейдж и прочитала на груди кассирши: ФИО - Надежда Эдуардовна Крусс. - Пробивать подождите!

Кассирша всё же пробила чек и, не торопясь, с нарочито холодным выражением назвала сумму.

- Зачем Вы пробили?! - вскрикнула Аня. - Надо было подождать! Что мне ещё раз в очередь становиться?

- Оплатите пока это и пройдите вперёд, - обдала повелительным холодом кассирша Крусс. - Постойте в сторонке.

Аня хотела возразить, но внезапно сообразила, что надо бы побыстрее бежать в зал и проконтролировать перевзвешивание своих морковки, апельсинов и редьки. Встрепенувшись, она торопливо рассчиталась и, схватив свои кульки, поспешила найти сортировщицу. Издалека обнаружила в отделе овощей, как Гузаль сосредоточенно манипулирует пакетами на весах, а за ней очередь.

Анечка Железнова протиснулась поближе и некоторое время перетаптывалась на месте, не понимая, искренне ли так беспокоятся о ней профессионалы своего дела или же так работают жулики, обманывающие её самым настоящим наглым способом. Недоверие росло с каждой нажатой кнопкой, и она решила вмешаться:

- Эм-м, так Вы цену-то сейчас за более дорогую морковь поставили?

Сортировщица обернулась к Ане и, не узнав её, с улыбкой огрызнулась:

- Это мои продукты. Я их на кассе взяла.

- Нет, это мои продукты, - Аня капризно выставила пальчик в сторону лежащего на весах пакета.

Гузаль попристальнее вгляделась в лицо Ани.

- А-а, - сортировщица расплылась в улыбке. - Я просто вес проверяю. Мне же нужно проверить? - и невинно похлопав ресницами, Гузаль отвернулась. - На кассе оплатите, сейчас всё нормально будет, - она шлепком налепила на пакет с апельсинами новый ценник поверх старого, словно Ане на лоб, очередной раз подумав: «Чёртовы москвичи».

Уверенность сортировщицы поразила девушку – лучезарная работница магазина действовала настолько убеждённо, что Железнова начала сомневаться в своих подозрениях о нечистоплотности работников супермаркета.

- Пройдите на кассу, - пропела Гузаль и, ловко прошмыгнув мимо Ани, понеслась туда же, лавируя между покупателями.

Анечка погналась за ней, натыкаясь на людей, ящики, прилавки, тележки и на всё, что ей попадалось в этой гонке, не обращая внимания на недовольство покупателей.

В конце концов, выбравшись из суетящегося водоворота, Аня остолбенела, застав Гузаль за небрежным броском перевзвешенных пакетов с её едой, которые плюхнулись прямо на пол, под стол кассирше Крусс.

- Вес правильный, можно пробивать? – уточнила кассирша.

Сортировщица закивала головой.

- Вообще-то цены неправильные! - прокричала Аня и подскочила поближе. - Вы там указали дорогие сорта, а у меня – по акции!..

Взглянув на возмущённое лицо покупательницы, Гузаль невозмутимо отвернулась и, не желая вступать в перепалку, изобразила занятость и деловито пошла в зал.

- Ну что же это такое-то?! – Аня всплёскивает руками. - Мне что, опять в зал перевешивать бежать? Эта ушла… Вы-то что молчите? Вы же девушке с грибами всё сразу сделали! А мне теперь уже даже взвесить не можете?!

Хмурая кассирша Крусс смолчала и продолжила заниматься с текущим покупателем. «Чёртовы москвичи», - думала она.

Анечка огляделась по сторонам, ища поддержку, но очередь полностью игнорировала происходящее.

- Ну хорошо-хорошо… – Аня капризно сжала губы и с тюком уже оплаченных покупок в руках обошла прилавок кассира и юркнула под стол.

- Куда Вы? – возмутилась Крусс.

- Я столько платить не собираюсь! – ругнулась Железнова из-под стола и, обнимая свои пакеты, вылезла оттуда.

- У Вас был неправильный вес! - настаивает Крусс.

Аня, пренебрегая её возмущением, попёрлась к другой кассе, несмотря на длинную очередь к ней. Но подумав, что ещё раз отстаивать очередь глупо, полезла вперёд прямо к миловидной кассирше:

- Вы мне можете перевесить без очереди? На другой кассе весы сломаны.

Сотрудница магазина с непониманием взглянула на неё.

- Товар можете перевесить или нет? У вас вообще на кассе этим занимаются? Или нет? – напирала Железнова.

- Сходите на ту кассу, где Вы пробивали первый товар. Вас там без очереди пропустят, - невозмутимо и профессионально отозвалась на давление приятная во всех отношениях девушка.

- Вы что, сговорились все меня не слушать?! Перевесить Вы можете или нет на кассе?! – Анечка Железнова перестала быть похожей сама на себя, на тихую скромную девушку.

- Вернитесь назад, Вам там перевесят, где Вы оплачивали первый товар, - голосом профессионального автоответчика проворковала кассирша.

- Да-блин! – не выдерживает Аня и, дёрнувшись прочь, чуть не роняет свои пакеты. От обиды в висках у неё застучало почти в ритме навязчивой музычки, которая постоянно лилась откуда-то сверху.

«Чёртовы москвичи», - подумала Аня и, глубоко вздохнув, внимательно посмотрела наверх, затем по сторонам, покрутилась вокруг себя, но динамиков не обнаружила и внезапно поняла, что супермаркет живёт какой-то своей собственной жизнью, не обращая на неё никакого внимания, и люди двигаются не сами по себе, а словно под гипнозом мелодии.

Теперь уже уверенная в том, что в магазине точно что-то не так, она натянула шапку на голову по самые глаза и нехотя поплелась к Крусс. Протискиваясь через очередь, уткнулась в спину оплачивающего покупки высокого полноватого мужчины в красном комбинезоне, как у Карлсона. У него на груди что-то жужжало и невнятно разговаривало. Аня догадалась, что это был шум из рации.

Раздосадованная очередной задержкой, Аня начала нервничать ещё больше. Неожиданно в животе у неё начинает урчать и побулькивать. Ужаснувшись, что это слышат все, она тут же успокаивается, заметив, что рация Карлсона удачно заглушает внутренние напевы её организма…

Стоять неудобно, и руки быстро начинают уставать, а от боли в животе уже хочется согнуться и лечь прямо на пол.

- Можно побыстрее?! -  умоляет Анечка Железнова.

Карлсон с любопытством обернулся и, осмотрев её сверху вниз, обворожительно заулыбался, а затем, словно испугавшись, отскочил в сторонку, стал суетливо укладывать свои многочисленные покупки в тележку. Дёрганые движения толстяка выглядели смешно.

Ане стало неудобно перед этим добродушным мужчиной за то, что она его поторопила. Отвернувшись, она быстро вывалила свои продукты на ленту перед кассиршей, затараторила:

- Вы можете, как там Вас, перевесить мне, наконец, мои товары?!

- Девушка, мы Вам всё уже перевесили. Можете оплатить сразу или, если Вы не доверяете моим весам, идите перевесьте в зале сами.

Разъярённая Аня хватает свои товары и, решив сократить путь до весов, идет не назад, а пытается прорваться вперёд мимо Карлсона с его тележкой и застревает. Неожиданно для самой себя снова начинает спорить с кассиршей:

- Зачем десять раз взвешивать? Вы же всё равно будете потом перепроверять! Не можете пробить!? - Аня аж побелела от возмущения.

Но Крусс уже отвернулась к следующему покупателю и начала его обслуживать.

- Игнорируете?! – прорычала Железнова.

Крусс медленно перевела на Аню тяжёлый взгляд:

- Не нужно придумывать, девушка, что кто-то Вас игнорирует. Я Вам другой товар пробила? Пробила. У остального был неправильный вес. Такой товар я Вам пробивать не имею права! А с правильными ценами Вы покупать не хотите.

Испуганный Карлсон замер и уставился на них, пытаясь вникнуть в суть спора, забыв про свою тележку.

- А обманывать Вы право имеете?! Мало того, что Вы с Вашей напарницей нагло пытались меня обвесить сначала, потом хотели надуть с ценой! Что, не стыдно?!

- Что?! Это Вы, девушка, постыдились бы!  – профессиональным визгом взорвалась кассирша. - С виду такая скромная, а наглость так и прёт! Аферистка!

В зале резко стих гул. Сквозь мелодию стало отчётливо слышно пиканье кассовых сканеров. Ане показалось, что сейчас все с осуждением смотрят только на неё, и Железнову окутал непонятный стыд. Однако очередь, достаточно долго наблюдавшая за ситуацией, смотрела с осуждением не на неё, а на кассира. И тут, словно зараженный атмосферой раздора, издалека раздался голос пожилого человека:

- Щас как двину, будешь меня обманывать!

Стало ещё тише, и со стороны того места послышались какие-то невнятные звуки возни.

В очереди сначала захихикали, а потом громко заржали - компания молодых людей явно наслаждалась происходящим.

- Пожал-ста, не нужно шум на весь магазин поднимать! – процедила сквозь зубы Крусс и, не открывая рта, растянула губы в дежурной улыбке, но на этом не удержалась и добавила. - Ни стыда, ни совести!

- Это у меня нет совести?! – с новой волной праведного гнева обрушилась Железнова. - Это Вы мошенница с большой буквы! Точнее, вас таких, как минимум, две!

- Всё! Мне некогда с Вами препираться! – психанула Крусс. - Я из-за Вас задерживаю людей! – она отвернулась.

И тут до сих пор неушедший Карлсон тихо проговорил, нагнувшись к Ане и загородив её от кассирши:

- Зачем Вы боретесь с роботом? Берите свои пакетики и идите домой!

Аня оглядела его нелепый красный комбинезон Карлсона-переростка и с недоверием заглянула в шаловливые глаза.

- А что? – по-детски продолжал он. - Не хочет деньги брать - ну и не надо!! Её проблемы не наши, - и мужчина подтолкнул Аню своей тележкой к выходу.

Железнова глянула на Крусс, но та без всякого интереса к скандальной покупательнице молча сканировала товары.

Кипящая в Ане злость не давала ей уйти из супермаркета побеждённой, и она упёрлась в тележку, затормозив и Карлсона. Мстительно задумалась:

«Гадство. Кому из нас нужны деньги? Ей всё равно! Она даже не смотрит! И мне всё равно! Чтоб ей…» - Аня перевела взгляд на добродушное лицо гигантского Карлсона, который взглядом умолял её не сердиться и рукой заговорщицки показывал на выход.

- Ну всё, – тихо выдохнула Анечка Железнова, развернулась и, уставившись в пол из-под надвинутой на глаза шапки, решительно направилась к выходу из злосчастного супермаркета в обнимку со своими пакетами, нелепо широко ставя ноги, чтобы видеть путь перед собой, опасаясь, что в любой момент её остановят охранники.

Карлсон проводил её взглядом до самого выхода и, хитро улыбаясь, покатил свою тележку…

Анечка шла домой с чувством блистательного собственного достоинства, так и продолжая торжественно нести перед собой справедливо добытые продукты.

Вернувшись в свою небольшую съёмную квартирку, Аня принялась злорадно подсчитывать прибыль, углубившись в чтение чека. Лицо её приняло выражение делового крота. Даже живот затих и прошёл. Потом прямо на полу в коридоре стала копаться в пакетах, перебирая тонкими пальчиками этикетки, сравнивая цены. Наконец, усталая и довольная, Аня идёт на кухню, падает на стул, вытягивает ноги, закидывает руки за голову, сцепив пальцы на затылке, и некоторое время смотрит в потолок… Вскоре веки начинают тяжелеть, и глаза смыкаются в полудрёме:

«Дурацкий магазин, - констатирует Анечка. - Ворище на ворище. Дай волю, так они тебя всю разденут и ещё поблагодарить заставят за оказанные услуги… Одна прекраснее другой - только и ждут момента, как бы что-нибудь утащить… как и все…» - неожиданно Железнова поняла, что она тоже «все», и сравнение себя с работницами супермаркета произошло автоматически. Вслед за этим навалилось осознание собственной вороватости, ударившее горечью обиды.

Снова открыв глаза, она уставилась в потолок, зависнув на некоторое время - соглашаться с очевидным не хотелось. Она почесала затылок.

- Эх, бросить надо было апельсинами в этих чванливых сотрудниц. Сами виноваты! Кричишь-кричишь, хочешь оплатить – всем всё равно! Легко выносишь продукты из магазина - опять никто и слова не скажет…

Она снова и снова отбивалась от въедливых уколов совести, пока не почувствовала неприятные ощущения в животе.

- Что ещё? Я о них заботиться должна?! – Железнова фыркнула. - Заботься не заботься, а они так к тебе в карман и смотрят, словно… в небо голубое! С наслаждением, будто ничего приятнее в жизни и нет совсем! Небо, небо голубое, мы не сторонники разбоя… – она снова фыркнула, посчитав, что слишком поэтизирует примитивное желание поживиться, и исправилась, пробубнив себе под нос самое неприятное, что пришло в голову. - Мокрицы противные…

Анечка болезненно скрючилась на стуле, но через несколько секунд вскочила и быстро, скользя ногами по ламинату, прошелестела в коридор. Стоя над пакетами, задумалась:

- Вообще надо было оставить всё там и пойти в другой, нормальный магазин. Нафига я всё это домой притащила? Чтобы мучиться? – перед глазами пронеслась сцена препирательств с кассиршей, и Аня от недовольства собой аж топнула ножкой. - Стыдоба… А я-то, ну, прямо сама честность во плоти! Героиня добра и справедливости! И с такой легкостью поддалась на воровство…

Она вздохнула и с тяжёлым сердцем подняла пакеты с пола, продолжая защищаться:

- Ещё неизвестно, кто из нас прав! Мужчина в красных штанах тоже на моей стороне был. Вроде не глупый. Ему виднее. И, если по-хорошему рассуждать, стал бы он вмешиваться, если бы я не права была?.. А может ему скандал надоел, вот он и высказался…

Анечка никак не могла понять, кто прав в этой ситуации и правильно ли она поступила. С задумчивым лицом потащила продукты к холодильнику:

- Но я бы сама воровать не стала. Зачем оно мне? Уж лучше как-то по-другому решить вопрос, чем потом переживать и трястись. Мне же ещё в этот магазин возвращаться. Другого-то дешевого рядом нет.

Открыв холодильник, она начинает раскладывать продукты по полкам, продолжая размышлять:

- Может меня вообще никто не обманывал. Может мне вообще всё это показалось… И кассирша эта, как её… Крусс что ли… она может вообще тоже не виновата… Женщина-жёлтый хвост, Мужчина-красные штаны... Получается, что я сыграла по их дурацким правилам!

Аня громко захлопывает дверцу холодильника, со словами:

- Всё плохо! Не хочу я нести эти проклятые покупки обратно! Достали эти ловкачи…

Железнова поплелась в туалет…



Через несколько часов кассирша Крусс тоже вернулась домой в свою крохотную однокомнатную квартиру в ближайшем Подмосковье, помучавшись в электричке. И хотя было уже довольно поздно, муж ещё не вернулся с работы. Только двое одиннадцатилетних мальчиков близняшек радостно встречали маму в коридоре. Несмотря на то, что они были удивительно похожи, разница у них всё же была.

- Уроки сделали? – сходу спросила Надежда Эдуардовна и нахмурила брови.

- А как же! – ответил один из близняшек, что был пошустрее, и сразу полез рыться в принесённых мамой пакетах.

Второй молча улыбался, заглядывая в сумки из-за спины брата.

- Чур это мне! – воскликнул тот, что пошустрее, доставая одну из вкусняшек в яркой упаковке.

- Да тебе-тебе, - снисходительно подтвердила Крусс, снимая шубу, и предупредила. - Только всё разом не ешьте на ночь. А то я вас знаю.

Оба мальчика, не особо обращая внимания на строгий тон матери, выбрали по понравившемуся пакетику сладостей и рванули обратно в комнату, досматривать вечерние мультики.

Крусс проводила их усталым взглядом и некоторое время понаблюдала, как они шумно пихаются на ковре перед телевизором. Глубоко вздохнув, она отправляется в ванную переодеваться.

Вышла в комнату с растрёпанными волосами и закутанная в затёртый турецкий халат, ворча разложила недавно купленный в кредит диван позади детей и без сил завалилась на него отдохнуть, прикрыла глаза.

Лёжа на спине расслабила усталое тело и, не обращая внимания на грохот из телевизора, задумалась. Вспоминалась почему-то только одна ситуация из множества произошедших сегодня в магазине за длинный рабочий день.

- Нет, ну что за дуры в магазин приходят… Придралась же девка из-за своих пяти копеек. Халявщица. Наверняка ведь у родителей на шее сидит, взрослая корова… - Надежда Эдуардовна перевернулась на бок. - Слава богу, не хватило мозгов начальнику нажаловаться… а то бы этот козёл всех собак на меня повесил… И благополучно выкинули бы меня с этого места к чертям собачьим… - она тяжело вздохнула. - Ну ладно, сегодня пронесло, - Крусс зевнула и, сладко потянувшись, плавно погрузилась в полудрёму…

Её разбудил резкий вскрик из телевизора. Открыв сонные глаза, она пригляделась к тому, что там показывают.

По экрану бешено прыгали какие-то уродливые мультяшки. А на ковре перед телевизором повсюду валялись фантики от сладостей, среди которых растянулись притихшие близнецы.

- Так! Я что вам сказала?! – хриплым ото сна голосом разразилась Надежда Эдуардовна.

- А что? – не оборачиваясь к матери, произнёс шустрый сынишка.

- Что значит «что»? Вы умудрились съесть всё, что я принесла?!

- Да там было то ну о-о-чень ма-а-ало, ма-а, – проскулил мальчик и повернувшись к маме мило улыбнулся. - Я бы вот ещё съел. Вчера же не приносила.

- И я, и я, - подтвердил его более скромный братишка и с точно такой же улыбкой тоже обернулся к матери.

Глядя на их милые детские рожицы, Крусс мгновенно смягчилась:

- Ладно, попрошайки, потише телевизор сделайте, - дружелюбно сказала она и отвернулась к стене, тихо буркнув. - Я и не сомневалась.

Надежда Эдуардовна стала разглядывать рисунок Нью-Йорка на фотообоях. Звук телевизора стал заметно тише, и она невольно снова закрыла глаза и погрузилась в текущие проблемы:

 - Украинец-то мой все эти кредиты в одиночку не потянет… - она вздохнула. - А наших двух прожорливых крокодильчиков ещё растить и растить… Эх, вот хорошо-то раньше жили, по-человечески. Родители тянули детей без всяких кредитов… А сейчас? Выживание, - Крусс стало как-то не очень хорошо, и она сменила позу. - Жрать-то как хочется… Когда же он наконец придёт? – Надежда Эдуардовна посмотрела на часы и ужаснулась –было больше десяти вечера. Несмотря на беспокойство, решила не звонить мужу до одиннадцати, и снова задумалась:

- Большинство выживает так же, - констатировала она. - Пытаясь при этом не озвереть. Да уж… Да-а… Кому теперь человеческие качества нужны? Их чем меньше, тем слаще живёшь. Все как волки и лисицы… Страшная сказка, - Крусс зевнула, прикрывая рот ладонью, привычно пряча недолеченные зубы. - Получается вот так учишь-учишь детей честности, а сама-то эта честность им в жизни нафиг не нужна. То ли дело раньше… - она мечтательно закрыла глаза, вспоминая советский гастроном, где начинала свою трудовую деятельность, и где работала её мать. - Красота! Жили, работали и радовались. И прекрасно жили, на всё хватало и даже больше! А сейчас так не проживёшь… - она, кряхтя, снова сменила позу на диване. - Всё продали. И магазин этот тоже иностранный, не государственный... Ё-моё, можно подумать, будто я сама хочу обвешивать людей. Чёртово начальство прикажет и не так запрыгаешь, коли работа дорога… - внезапно заболела голова, и она снова подумала о еде, но по заведённому обычаю продолжила стойко ждать мужа.

Наконец послышалось клацанье ключа в замке входной двери, и мальчики, словно по команде, синхронно подскочили и побежали в коридор встречать папу.

Надежда Эдуардовна Крусс поднялась и пошла разогревать быстрый ужин из полуфабрикатов…



Анечка Железнова в это время уже лежала в кровати. За вечер многое пережив и передумав, она окончательно устала и решила подвести итоги дня:

- Никакого воровства! – приказала себе Железнова. – Даже если ну о-о-очень хочется, воровать нельзя… Обратно я их, конечно, не понесу... Чёрт, после таких дурацких действий приходится сутками переживать, - Анечка поёжилась и свернулась калачиком. - Прямо хоть беги и сдавай обратно, - захотелось плакать, и она даже хлюпнула носом, так стало жалко себя. - За хорошие, честные, правильные поступки так совесть не мучает… От правильных поступков душа радуется и жить хочется… А я?.. – Анечка потёрла глаза. - Нет, я права-права-права! Правильно я их наказала. Вредительства всякие спускать с рук нельзя – это тогда хаос какой-то наступит, - ей казалось, что она соображает стройно и логично, но всё больше и больше путала реальность со сном. - А кто хаос любит, пусть отдельно живёт от добрых людей. Развитый человек помогает жить лучше себе и другим, на то он и развитый… - она зевнула и наконец уснула беспокойным сном, продолжая борьбу с несправедливостью уже в астрале…



Когда наступило утро, Надежда Эдуардовна Крусс уже не вспомнила о том, что случилось прошлым днём, зазомбированная чужими проблемами, лившимися густым потоком из телевизора. Особенно беспокоила Украина и муж, который ругался по этому поводу.

И Анечка Железнова с утра в хорошем настроении тоже ничего плохого не помнила из вчерашнего дня, пока не наткнулась в холодильнике на апельсины. Настроение моментально испортилось. Психанув, она быстро собрала в пакет сворованные вчера морковь, редьку и апельсины, и, стараясь не думать, полная праведной решимости, понесла чужое обратно в магазин, совершенно не представляя, как она будет сдаваться...
***